Kendrick Lamar для журнала «XXL»

Множество раз в интервью меня спрашивают: «Каково тебе сейчас? Что ты купил для своих родителей и прочей родни?». Но никто так и поинтересовался, насколько сложно приспособиться к славе, деньгам и той депрессии, в которую они нередко могут вводить. О всей той депрессии, которую вызывает чувство долга перед детьми, что цепляются за твои слова. Я не могу написать песню, вроде «i», не прибывая при этом во мрачном настроении. «i» родилась после путешествий в другие страны, поездок в Нью-Йорк, пребывания в Лос-Анджелесе и слов: «Кендрик, я собирался покончить с собой, но «good kid, m.A.A.d City» и «Section.80» заставили меня изменить свою точку зрения. Или «Я собирался покончить с собой сегодняшним утром, пока не посетил твоё шоу».

Я верю, что они говорят правду. Сперва я отказывался доверять их словам; думал, что они просто так рады видеть меня. Но со временем мне начали показывать запястья со шрамами, оставшимися после неудачных попыток наложить на себя руки. Или я смотрю в их глаза, а в них зрачки расширены до предела от наркотиков и медикаментов, это совершенно иная история для меня. Тогда до меня дошло, что, пока я делаю музыку для себя, вкладываю в неё свой личный жизненный опыт, все эти люди слушают меня и проникаются каждым словом. И это приводит меня в жуть.

Я думаю, что главная борьба во мне — это мысль о том, что мне стоит принять это лидерство. Вы растёте и постепенно начинаете всё сильнее ненавидеть понятие «ролевой модели». Вы скажете: «Я не хочу быть кумиром, мне это не нужно». Но на самом деле, вы являетесь главным примером. Сражаться с этим титулом бессмысленно. Особенно, когда моя музыка столь откровенна. Слушатель ставит себя на моё место, а порой и вовсе берёт бразды правления на себя. Он считает, что знает меня лучше остальных, хоть мы и представляем совершенно разные миры. И когда я встречаю своих слушателей в публичных местах, они не говорят «Можешь расписаться здесь поскорее?» или «Я бы хотел сфотографироваться с тобой». Нет, они хотят полного развёрнутого диалога. Я нахожу, что люди живут моей музыкой и в этом что-то есть.

Во время осознания мной всего перечисленного, есть что-то, что пугает меня больше всего. Жизнь грустна по умолчанию и я встречаю разных людей ежедневно. Это немного выталкивает меня обратно в реальность, отвлекая от своих занятий. Отвлекая от девушек, автомобилей, денег. Всё это теряет свою важность, когда видишь ещё одного человека, пребывающего в мучениях. Эти люди проживают свою жизнь в тёмных незримых пространствах, каждый день, и некоторые из них используют мою музыку, как некий стимул продолжать жить, понимаешь? Словно читают Библию. Этим детям не во что верить, но при встрече они говорят мне «Кендрик, я верю в тебя. Верю в твою музыку». И это в некотором роде обязывает меня, призывает к ответственности. Я ощущаю этот груз, ведь я могу его узреть.

Думаю, моей главной ценностью является невозможность осознать, насколько я известен на самом деле. Вообще, даже не стоит применять это слово, я ненавижу понятие «слава». Я знаю обо всём этом. Потому разные люди и воспринимают меня по-разному. Чем глубже я погружась в собственную популярность, тем сильнее отдаляюсь от реального мира. Потому важно соблюдать баланс. Чем больше передо мной будут открывать двери и я буду проходить, не осознавая, что за меня её открыл кто-то другой, тем сильнее я ухожу из реальности.

Я разговаривал с Лорэн Хилл и она посоветовала мне отбросить своё эго. Но как много раз вы пытались так сделать? Это не так уж и просто. Порой это борьба внутри нас. Я борюсь с этим ежедневно и сама мысль о пребывании во всех этих местах — приёмах, торжественных мероприятиях, церемониях — тешит ваше эго. Да, эта мысль заставляет вас поверить в то, что вы являетесь кем-то. На самом же деле, вы всегда были кем-то. И для этого не нужно направлять на вас прожекторы.

Я стараюсь задумываться об этом. Также, я люблю пересматривать старые снимки, они возвращают меня во времена, когда я лишь начинал свой путь. Многие артисты в наше время задумываются лишь о будущем, и это круто. Но я смотрю на свою маленькую хижину в Комптоне и вспоминаю каждую мелочь. Это зачастую помогает мне осознать, что я поступаю неправильно, решая не ответить на чей-нибудь звонок или игнорируя чьё-то сообщение; я понимаю, что не могу не взять трубку, когда звонит моя мама. Порой вы находитесь на взводе и попросту забываете о важных мелочах.

Это одновременно и дар, и проклятие — писать настолько откровенную музыку, какой занимаюсь я. Разумеется, ты помогаешь детишкам поверить в себя и отстраниться от мысли об ужасных поступках. С другой стороны, твоя личная жизнь и личность зачастую не обретают должного уважения. Все в индустрии проходят через это, но, в большей степени, подобное касается очень раскрытых личностей, поскольку вы акцентируете внимания не только на мне, но и каждом описываемом в моей музыке человеке. Потому это совершенно иная степь и мне приходится смириться с таким раскладом дел.

Я нередко сталкиваюсь с фотографирующими фургон моей мамы, что был на обложке «good kid, m.A.A.d City». Да, она всё ещё им владеет. И всё дошло до того, что ей приходится просто прятать этот фургон. Она даже не может спокойно водить его, и при этом она довольно старомодная и упрямо хочет находиться за рулём этого фургона. Я не хотел, чтобы слава коснулась моей семьи, поскольку не каждый человек готов справляться с ней изо дня в день. Ты во многом обязан и со многим приходиться смириться. Это стало частью меня, но только лишь частью. Я стараюсь отыскать баланс и не изводиться из-за этого.

Я совру, если скажу, что я предполагал успех «good kid, m.A.A.d City», который тот в конечном счёте обрёл. Меня грызли сомнения в начале пути. Когда же я закончил, очень нервничал. Всё время работы я был уверен в своём детище, потому что я рассуждал следующим образом: «Вот оно, парень. Ты не слышал этой истории, а если и слышал, то обрывисто и неполноценно, но на альбоме я раскрою тебе все карты — на время прослушивания я стану голосом Комптона, голосом кварталов и улиц — и это уже совершенно иная перспектива. Я вернусь назад и сделаю скиты, подобно тем, что делали Бигги, Дрэ, Снуп и Тупак. И я расскажу свою историю». Но позже задался вопросом: «А что сейчас актуально на радио? Не думаю, что им всё ещё нужны скиты и прочее дерьмо». Я не знал, ощутят ли слушатели весь посыл, ведь альбом был похож на пазл, который складывается во время прослушивания всего проекта. Подобных альбомов не выпускали уже достаточно давно. Альбомов, которые действительно способны добраться до массовых умов, по крайней мере.

Моё представление о подписании на крупный лейбл сводилось к выпуску успешного в коммерческом плане студийного лонгплея. Так ты рассуждаешь, пока ты ещё ребёнок. Ты ещё не задумываешься о творческом процессе и подобных вещах. Потому я всё ещё не знал, насколько я был одарён возможностью записать альбом, который я сотворил на 100% собственноручно. Когда весь материал был готов, я задался вопросом: «Они действительно так сильно в меня верят? Они действительно дадут мне возможность сделать всё самостоятельно? Сделать так, как того хочу я? Я не знаю. Вы уверены, что я прав?».

Я переживал, что люди не поймут пластинку. Но мне позвонил Фаррелл. Он поведал, что имеет на руках копию альбома и он восхитителен. Этот звонок пришёлся очень кстати, как раз на ту пору, когда я был крайне неуверен в релизе. Тот сказал мне: «Когда мелкий отрицательный человечек закрадывается в твою голову, всегда следуй за тем, что подсказывает сердце. И именно сердцем ты выпустил этот альбом». Это я процитировал его дословно. Он сказал: «Просто наблюдай что случится дальше».

Когда я добираюсь до слуха артистов, с которых всегда брал пример, и они повторяют мои песни — песни, которые не являются синглами — я всегда думаю про себя, мол «На этих людей я равнялся и сам факт признания ими моей музыки для меня являлся чем-то, вроде самоутверждения». Некогда я считал, что самоутверждение влечёт за собой большие деньги, за которые я смогу сделать что-то для своей семьи. Потому что нас этому научила жизнь в среде небогатых кварталов — с детства жизнь учила нас, что деньги приравниваются к успеху, и с тех пор они становятся всем, к чему ты стремишься. Но когда я таки добрался до денег и смежных с ними вещей, я не был полностью удовлетворён. Я оглядывался и думал «Деньги — отличная опора, но я ведь даже не трачу их на себя, а трачу на любимых людей». Меня согревала мысль о том, что я смогу обеспечить тех, кто в этом нуждается. Но что дальше? И я осознал, что утверждением моих достижений было признание со стороны людей, на которых я всегда смотрел с уважением на протяжении стольких лет, и благодарность с их стороны.

Кажется, впервые я поставил «Bitch, Don’t Kill My Vibe» для Andre 3000 ещё до официального релиза песни. Я никогда не делюсь пластинкой во время её создания. Ситуация с Андрэ сложилась сама по себе, когда мы с ним были в студии с Dr. Dre и тот сказал мне: «Поставь что-нибудь своё». И я не могу отказать Доктору Дрэ. Но я при создании музыки никому не даю ознакомиться с содержанием, ведь это расшатывает творческий процесс на 100 процентов. Вместе с этим, я отсекаю всё, что играет на радио. Напросто отстраняюсь от другой музыки. Потому что, в конечном счёте, я буду чем-то вдохновлён, не смогу избежать сравнений, чего я совершенно не хочу. Я просто чувствую, что моя музыка — единственная данная мне одержимость, которую я могу контролировать. В то же время, это ещё и определённый эгоизм, но это мой эгоизм и распоряжаюсь им лишь я один.

Я знаю, что многие артисты включают свою музыку для утверждения со стороны, ведь они не уверены в создаваемом материале. Но в моём случае, только я могу судить о себе, ведь это я. Я не жалею о всём, что делаю и о чём говорю. Так я себя чувствую и в таком виде донесу своё послание и до вас, ведь это моё право. Можете меня любить или ненавидеть, но это моё право. Так всё обстоит на самом деле. И с такого ракурса я смотрю на вещи.

С 13- и до 21-летнего возраста я осваивал каково это — быть рэпером. Учился как правильно орудовать речью, подобно умению варвара орудовать мечом. И когда мне было примерно 21-22 года, или около того, я переключился на освоение лирической составляющей, поскольку примерно в это же время рэперы перестали заниматься микстейпами — они преподносили полный объём работы, даже не будучи подписанным на крупный лейбл. С тех пор, я начал рассматривать свою музыку именно с писательской точки зрения. «good kid, m.A.A.d City» стал одним из тех альбомов, которые ты можешь воспринимать как книгу, а прослушивание — как её чтение. Так я преподношу всё. Это искусство письма.

Для меня это больше, чем просто музыка. Это полноценная часть меня. Я одержим этим. Когда я создаю свою музыку, она выходит из неподдельного пространства, в котором я уже готов разделять своё слово по всему миру. И во время записи время играет на меня, воспоминания помогают мне найти вдохновение для написания текста. Брать это вдохновение в студийную будку — дар, которым я очень дорожу.

Когда вдохновение окончательно иссякает, я заканчиваю работу над проектом. Если я начинаю совершать откровенно лишние поступки, выдавливать из себя необходимость что-то изменить, значит, на этом стоит закончить. Это явление приходит с нежеланием продолжать процесс записи. Я всегда стараюсь выжать из себя всё до последней идеи, и когда ничего нового просто не приходит в голову, я начинаю собирать все крупицы, пусть это даже не целые песни, воедино — те же мысли, которые я хотел донести, и пути их донесения складываются в цельную картину.

Это моя любимая часть, поскольку вещи, о которых я говорю на своих записях — вот и причина, по которой я не даю прослушать альбом, пока он не готов — не воспринимаются до тех пор, пока они не сконструированы. Я знаю, какого плана артистом являюсь. Я не скажу «Вот мой сингл, так будет звучать и весь альбом, а теперь распродайте его к чёрту». Это не я. Отталкиваться от пары уже вышедших песен при создании пластинки — не мой подход. Каждый занимает своё надлежащее место. Что касается моего, я чётко определяю его и полностью им владею, и в дальнейшем хочу использовать всё ту же колею, а не запрыгивать на чужую, ведь если это принесло успех кому-то другому, это вовсе не гарантирует успех мне, так как конкретная ниша не может прижиться всем и каждому. Поэтому я остаюсь там, где чувствую себя полностью вдохновлённым.

Вот что действительно невообразимо, так это энергия, которая остаётся со мной ещё со времён записи моего первого альбома. Я знаю, что на мне большое давление с релизом следующего проекта, но оно меня не пугает. Это ещё один способ моего самоутверждения — взять и испытать себя так же, как испытывал в первый раз. В памяти всё ещё свежи воспоминания о походах на радиостанции, где мне говорили: «У Дрэ уже были Snoop Dogg, 50 Cent, Eminem. Ты ведь видел, что сотворил Эминем? Кендрик Ламар, он с западного побережья, из Комптона. Дрэ из Комптона, ты видишь местное наследие, которое он оставил? Так что я надеюсь на качество альбома, и теперь на твоих плечах лежит дополнительный груз ответственности».

Я думал, что выиграю в номинации за «Лучший рэп-альбом» на прошлой церемонии «GRAMMY». Я вложил много сил в этот проект и, что самое интересное, его можно классифицировать как андерграунд-альбом. Да, на нём не было чарт-топперов и вообще коммерчески успешных хитов. На нём были отличные песни, а посыл, который ощутили многие слушатели, дошёл на уровне супер-мейнстримной пластинки. Потому лично для меня, когда вы говорите слово «рэп», я считаю свою пластинку достойной похвалы и почтения. Йеп.

Я многое узнал о себе в последние пару лет. Это страшно. Сейчас я знаю о себе куда больше, чем знал в любой другой период своей жизни. Я верю в теорию, которая гласит, что ты становишься самим собой в десятикратном объёме, добившись славы, денег и признания. Я привык быть очень робким и застенчивым ребёнком. Но 15 лет спустя я гордо стою перед десятками тысяч людей. Это делает меня ещё большим отшельником. Это заставляет меня не покидать свою зону комфорта, обитая на окраинах Лос-Анджелеса и так далее.

Вы спрашиваете себя «Кто я? Действительно ли я должен этим заниматься? Как я сюда попал? Почему я делаю это? Какая ответственность висит на мне?». Это отлично. И я считаю, что никто, помимо артиста, не способен уловить. Вещи меняются вокруг тебя как только ты добираешься до денег. Я заметил, что люди поменяли своё отношение ко мне — люди, о которых я заботился в первую очередь. Артист, как правило, не меняется, меняются люди вокруг него. Порой их ожидания выходят за рамки разумного. Сам того не понимая, ты можешь нажать на курок, вследствие чего люди начнут считать, что они тебе больше не нужны и что ты «забил» на них. И ты сосредоточен на том, что ты делаешь, ведь теперь это обрело иной масштаб.

Я начинаю замечать изменения в людях, когда что-то становится иным. После следует давление, которое нависает в воздухе и с которым я не способен справиться моментально. Ведь когда индустрия и бизнес тебя не понимают, ты способен убежать к этим людям. Но что, если у тебя отнимут эту возможность?

Артисты — параноики при любых обстоятельствах и в любой ситуации. Я — параноик. Я — человек, который много думает. Порой даже слишком много. И когда тебя помещают в пространство, где ты не уверен в доверии близких людей, это способно очень сильно повлиять на тебя психологически. Серьёзно. В конечном итоге, у тебя есть только ты и Господь.

Тяжёлые времена для меня наступили во время гастролей. Такое чувство, что в дороге ты проводишь года два. Места и люди, которых ты знаешь всю жизнь — всё меняется, когда ты возвращаешься домой. И ты думаешь, что, чёрт возьми, автобус отныне стал твоим алтарём. Да, этот грязный и вонючий автобус. И это порой было тяжело выносить, не говоря уже о других вещах. И так до точки, когда люди растягивают тебя на все стороны и ты осознаёшь, что сам не способен контроллировать собственную жизнь.

Всё, чем я занимаюсь, предназначено для лучшей цели и мы все нуждаемся в деньгах, чтобы выжить, но энергия, которая наполняет твоё личное пространство, порой переносит тебя в совершенно сумасшедшие места. Я видели и слышал, как великие люди уходили по этой причине. И я прямо сейчас хочу донести свою мысль до каждого, кто это читает: всё по-настоящему и необходимо быть на 100 процентов стойким, чтобы продолжать делать всё на высшем уровне и не потерять при этом собственное здравомыслие.